Финансовая революция, часть 3 - Феникс

Для тех, кто еще не замечает гниль в денежной системе, может быть несколько ошеломляюще читать о том, как деньги погрязли во лжи, что это «указывает тебе прямо на твою аксиому», как говорит Питерсон. Никому не нравится осознавать, что значительная часть того, что они понимают о своём мире, может быть немного ошибочной - это довольно тревожно. Так что если деньги - общая структура веры в то, как мы оцениваем ценности между собой - не являются тем, чем они кажутся, захотите ли вы узнать об этом? Если значительные изменения совсем близко, разве не лучше быть готовыми к ним? Я верю, что фиатные деньги гниют, разлагаются, кормятся своим собственным тухлым трупом, основаны на лжи и, возможно, не переживут в следующий веке.

Если я не потерял вас после первого абзаца, я хочу поднять вопрос на один уровень выше, теоретизируя, что появилось первым — торговля или социальная взаимность. Что является предшественником чего — является ли простая торговля между нами нашей базовой основой, или же социальное взаимодействие является более первичным? Было ли формирование социальных иерархий процессом торговли, или торговля является побочным продуктом того, что мы развили социальные иерархии через торговлю? Пока наши предки-приматы вычищали друг у друга вшей, они учились социальному объединению… или это была выгодная торговля простыми услугами? Было ли лучше совершать транзакции в виде актов взаимной заботы как функции социальной единства, или эта забота была просто движима врожденным социальным чувством, а взаимное действие позднее эволюционировало в то, что мы теперь называем торговлей? Этот вопрос требует отдельного обсуждения, но я хочу подчеркнуть глубину аксиоматического сходства между этими первобытными процессами. Суть в том, что наши паттерны социального поведения настолько глубоко укоренены в социальном взаимодействии какого-то рода, что обман в игре торговли может быть оскорбительным в ядрах нашего сознания.

Итак, что если обман встроен в наш способ обмена? Что если деньги, которые мы используем, обманывают пользователей каждый раз, когда мы ими расплачиваемся, но этот обман скрыт и стал нормой под названием инфляция? Правительства создают инфляцию, печатая деньги, размывая предложение денежных единиц, что в первую очередь ущемляет тех, у кого их меньше всего, принуждая бедных брать на себя неустойчивые долги. В свою очередь, обман становится базовой ориентацией всех политических решений, которые мы принимаем, что ведет к низкокачественным оценкам ценности, плохим выбором ценности относительно времени из-за отсутствия надежного средства накопления ценности, то есть покупательная способность денег, которыми мы пользуемся, снижается так быстро, что выгоднее тратить их в краткосрочной перспективе, чем откладывать на будущее.

Если есть что-то, что мы все разделяем, так это внутреннее чувство справедливости, более часто известное через его обратную сторону, поскольку мы все знаем, когда нас обманывают. Малыши понимают, что такое справедливая доля, как и обезьяны. Дайте одному меньше угощений — и ждите карательный взгляд. Масштабируйте это на уровень сообщества, где одна группа имеет преимущества над другими, или на глобальную сцену, где одна страна считает себя вправе вмешиваться в управление другой, и вмешательство становится очевидным для всех, кто способен видеть за пределами пропаганды. Мы все знаем, что такое правильно и что такое неправильно в поведении, однако становится сложнее разобраться, когда поведение встроено в абстракцию. Деньги, как абстрактное представление справедливой ценности, должны быть проверяемой постоянной в руках любого пользователя. Пока сами деньги инертны, они отражают поведение своих пользователей, которое сегодня проявляется в мире как, мягко говоря, дисгармоничное.

Прежде всего, торговля преобладает над политикой. Независимо от того, насколько велика раздробленность между индивидуумами, нациями, компаниями или врагами, в моменты необходимости склонность к взаимной торговле преобладает над самыми интенсивными соперничествами. Оно как бы выходит за рамки, так как торговля является хитрым манипулятором, управляющим игроками на дипломатической арене, чтобы сделки могли быть заключены. Запад ведет свою прокси-войну с Россией в надежде ослабить ее как нацию, но не прекращает торговлю, поскольку западные экономики теряют на этом слишком много. Мы это прекрасно знаем. Мы видим мошенничество на международном уровне, манипуляции с внешним долгом, принуждение стран к расчетам с использованием нефтедоллара, вращающийся кредит, выплачиваемый американским политикам сионистами в виде выплат за утверждение грантов для Израиля, и если кто-то пытается противостоять этому, им угрожают их благосостоянием и семьями. Будь то глубоко встроенная в наше сознание торговля или очевидная на высшем уровне, торговля между нами является первичной.

Возвращаясь к ложности в денежном слое, существует ли какая-то загадка более сложная, чем торговля и/или движение денег по всей планете? Торговля по всему человечеству бесконечно сложна, настолько, что экономисты обычно принимают только одну абсолютную истину на рынке, известную как цена. Цена любого товара в момент его транзакции — это единственная проверяемая мера "экономической уверенности" или "истины" в экономическом смысле. Еще раз, если эта мимолетная истина основана на ложности, т.е. представлена искаженным средством обмена, то мы в беде. Сложность торговых взаимодействий невозможно свести к какой-то одной сделке или паттерну транзакций, что делает практически невозможным отслеживание любых истоков обмана, предоставляя прикрытие мошенникам, чьей задачей является содействовать мошенничеству с фиатными деньгами.

Насколько это сложно? Из жалкой фиатной денежной системы, поддерживаемой печатанием денег, возникают правительственные пиявки, добровольно ослепленные своими зарплатами, которые ее разрешают, затем корпоративные грабители, извлекающие прибыль через лоббирование пиявок, прогрессивные мошенники, живущие марксистской идеологией, которые отвергают объективную реальность в пользу чувств, затем глубокие государственные сущности, скрытно сеющие разделение, и властелины богатства, управляющие сведениями, которые диктуют общественности, что делать. О да - это сложно. Мы все, в общем, играем где-то в этом запутанном беспорядке, просто используя деньги, будь то участие в их создании, распределении, согласие с их политикой или просто как конечные пользователи. Это сложная сеть влияния и обмана, никогда не ясная в своем намерении и не распознаваемая как единое целое.

Чтобы еще глубже погрузиться в финансовую систему, можно рассмотреть взаимодействие между валютами, акциями, облигациями, репо, обратными репо, взаимными фондами, драгоценными металлами (и их поддельными бумажными сертификатами), нефтью, криптовалютой, казначейскими векселями, недвижимостью, товарами, деривативами, валютными парами (FX), депозитными сертификатами (CD), контрактами на разницу (CFD), биржевыми фондами (ETF) и другими активами, которые взаимодействуют друг с другом и одновременно находятся под влиянием столь же сложных политических группировок, упомянутых выше. Возможно, именно из-за этой растущей сложности система смогла скрывать свои мошеннические основы так долго? Одна лишь категоризация была бы достаточно сложной, если бы кто-то захотел выделить область торговли между хотя бы несколькими из предложенных, так как нет четких границ, то есть существует столько различий, сколько есть границ (масштаб, культуры, принудительные государства). Мы можем составить карту сложности ДНК, но сложность человеческой торговли остается за пределами любых попыток ее картирования, насколько мне известно. Когда в наших торговых средах существует множество злокачественных процессов, системные патологии на базовом уровне легко остаются незамеченными.

Итак, если каждый аспект нашей торговли основан на мошенничестве, мы должны сознательно игнорировать это мошенничество и просто торговать. Мы также говорим себе, что все остальные поступают так же, и, значит, все должны обманывать вместе. Мы вынуждены игнорировать одно из наших самых первобытных настроений — чувство справедливости, чтобы не замечать, что денежные магнаты получают больше, чем все остальные, при этом не несут никакой ответственности за свои проступки. Когда финансовыми институтами управляют те, кто извлекает наибольшую выгоду из поддержания механизма искажения, а наказание приходит только к тем, кого можно доказать виновными, стимул заключается в том, чтобы действовать как можно хуже, не нарушая закон, толкая юридическое определение до предела, чтобы «выжить». Если бы кража хлеба могла быть как-то сделана незаметной, кража стала бы неопределенной и перестала бы быть уголовным преступлением. Это фактически произошло с деньгами и их поддерживающей сетью финансистов — они стали настолько глубоко укоренены в нашем социальном торговом средстве, что сложность скрывает преступность. Воровство через печатание денег — это максимальная ложь, слишком туманная для определения, поддерживаемая государством по указанию банковской элиты и совершенно недосягаемая (или непонимаемая) обычным человеком.

Изучая искаженности в наших социальных институтах сегодня, стоит также обратить внимание на усиливающуюся искаженность нарратива, которая это позволяет. Самая могущественная нация на планете управляется подхалимами, а ее фронтмен — это дурак. Когда правительство решает финансировать чужые войны (содействуя геноциду) вместо того, чтобы тратить средства на внутренние нужды, это явное несоответствие в управлении. Медицина становится политическим инструментом, в то время как фармацевтическая индустрия стимулирует болезни, чтобы получать прибыль. Мы имеем индустрию изменения климата, которая едва ли может определить проблему, не говоря уже о решении, но при этом не обращает внимания на разрушительный процесс постоянных войн, которые вредят окружающей среде и человеческой жизни гораздо больше, чем любые пугающие модели CO2. Демократия — это спектакль власти, разыгрываемый в узких корпоративных сюжетный каналах, финансируемых элитным богатством. Политика — это лишь претенциозная разрешительная бумага для кумовства. Дипломатия — это отвлечение внимания, за которым обманы могут быть воспринимаемы как приемлемые. От нас ожидают, что мы поверим, что мужчины могут менструировать, и что современной женщине не нужно ничего лучше, чем блестящий новый член. Эти примеры глупости проникают всё глубже в наши институты, и они не были бы приняты такими полвека назад, так почему же сейчас? Здесь я хочу снова заявить, что деньги стали отвязаны от реальности, то есть они лишь обещание государства, поддерживаемое угрозой государственного насилия, и являются источником социального беспокойства, которое мы видим в мире сегодня. Снова, игнорировать это искажение в базовом слое того, как мы обмениваемся ценностью, — значит отрицать важную часть того, как мы ориентируемся в отношениях с нашими соотечественниками.

Вот почему сторонники Биткойна уверены, что новый тип денег с нулевой возможностью обмана меняет правила игры. Биткойн передает возможность манипуляций интернет-протоколу, который выполняет одну единственную функцию — подтверждать транзакции. Различные чудеса, скрытые в программировании, обсуждаются гораздо более опытными людьми, чем я, но если коротко, то главный плюс заключается в том, что Биткойн возвращает честный обмен ценности в социальное взаимодействие между двумя сторонами, без шанса быть оболваненым паразитами и грабителями. Ни один посредник не может изменить или вмешаться в процессинг транзакций, никто не может повлиять на то, кто хочет торговать с кем. Ни один тиран не может манипулировать предложением, чтобы финансировать войну, ни изворотливый банкир не может диктовать темп выпуска (печати денег), позволяя наиболее влиятельным лицам загипнотизировать основную часть общества через медийное искажение, и ни одно государство не может заглушить мнения протестующих, отключив их банковские счета. Биткойн — это революция по выбору, против тирании манипуляций с деньгами, где правила фиксированы навсегда, словно "вырублены в кибер-камне".

Принятие «интернет-денег» действительно столь же сложное, как и принятие Всемирной паутины несколько десятилетий назад. Переход в цифровой мир требует значительных умственных усилий, поскольку вычисления, коммуникации, интернет, игры и искусственный интеллект преобразуют старые мирские процессы в цифровые форматы — например, превращение счёта на абакусе, телефона, индексирования, состязательных боев и распознавания паттернов в простые байты. Переход к доверию к электронам для управления и хранения нашей самой интимной информации требует изменения веры, которое можно сравнить с духовной трансформацией, делая этот переход трудным. Осознание того, что «ценность существует только в человеческом разуме», кардинально изменило мое понимание денег. Это привело меня к пониманию, что всё имеет лишь относительную ценность, определяемую индивидуумом и разделяемую коллективно. Это откровение заставило меня понять, что бумажные деньги, те расписки, которыми мы обмениваемся, — это всего лишь обещание, не имеющее внутренней ценности, кроме стоимости производства и распределения. Денежная «ценность» в долларах, которую мы приписываем таким вещам, как золото, бриллианты или нефть, — это социально построенная мера ценности. Когда мы оцениваем дом в 1 миллион долларов, мы присваиваем ценность таким же образом — обещанием относительно ценности, созданным в разуме. Переход к Биткойну, таким образом, — это переход к новому средству ценности, но не опирающемуся на коррумпированное обещание поддержки со стороны государства. Ценность всё ещё будет храниться в коллективном человеческом разуме, но теперь это будет проверяемый «управляемый машиной» алгоритм, а не манипулируемое человеком обещание.

К сожалению, чтобы Биткойн оправдал моих ожиданий, существующие фиатные деньги должны умереть, или, по крайней мере, медленно утонуть в своей собственной грязевой яме. Печать денег ускоряется настолько, что теперь нужно печатать деньги, чтобы покрывать выплаты по процентам по долгам, которые она создает. Растущая куча бумажных обещаний рискует вырасти настолько высоко, что будет обожжена солнцем и сожжена до тла. Это по-настоящему зловещая перспектива, так как боль и страдания от разрушающейся денежной системы будут колоссальными. Для меня это всего лишь вопрос времени, но сколько времени? Если фиат будет постепенно разрушаться в течение следующих 50 лет, возможно, будет время переделать палубные кресла на нашем тонущем корабле. Большинство валют за последний век стабильно теряли покупательную способность, большинство из них — более чем на 99%. Это может показаться абсурдным, но подумайте, что можно было купить за унцию золота 100 лет назад, а затем подумайте, что за нее можно было купить 1000 лет назад — примерно то же самое: хороший костюм на заказ или корову, и сегодня это тоже так. Этот парадокс объясняют инфляцией, хотя относительная стоимость базовых товаров не изменилась ни на йоту. Инфляция — это всего лишь карта-исключение, которую поднимают кейнсианские экономисты, желающие скрыть свои глупые мошенничества за академической терминологией, созданным для поддержания печати денег, что приближает нас к антиутопическому кошмару.

Я предполагаю, что между финансовыми мошенниками, торгующими своей безосновательной валютой, и новым игроком на блокчейне, который основан на абсолютной правде, начнется своего рода гонка вооружений. Мошенники захотят сохранить свою монополию на денежный станок и все привилегии, связанные с контролем над мировой финансовой системой, поэтому они будут совсем не в восторге от любой угрозы их высокомерной позиции. Игра фиатной валюты опиралась на централизованный контроль над деньгами, политикой и населением, чтобы поддерживать видимость справедливой стоимости, и, следовательно, альтернатива, основанная на абсолютной истине, разоблачит текущую систему, показывая, что она на самом деле собой представляет. Таким образом, революция развивается, когда фиатные деньги терпят крах, а Биткойн поднимается. Волнения в обществе растут, даже если основы и цели еще не вполне очевидны большинству. Биткойн — это факел, который растет и распространяется в киберпространстве, в то время как мошенники — это король, рискующий потерять свою голову. Меньшая часть меня хочет увидеть, как эта голова катится, однако, похоже, власть пока продолжает накапливаться у истеблишмента.

Теперь эти мошенники включают в себя надгосударственные организации, которые пришли к власти за последние полвека вместе с эпохой печати фиатных денег. Такие сущности, как Всемирный экономический форум (ВЭФ), не что иное, как «свиньи» богатства, которые подталкивают правительства, заливая деньги в их корыта, или Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), являющаяся своего рода фондом на пенсию для государственных чиновников, доказавших свою способность повторять точки зрения интересов богатых, или Международный валютный фонд (МВФ), банкиры-мошенники, или ООН, которая заворожила мир своей ролью глобального политического полицейского, но на самом деле не что иное, как жалобная вечеринка, притворяющаяся эффективной. Эти и другие организации представляют интересы богатых, прикидываясь избранными государственными органами, или, по крайней мере, их продолжением. У них есть свои задачи, которые массируют слабомыслищих бюрократов, заставляя их изменять государственную политику в выгодные для них направления, ради собственной выгоды. Безудержная жадность богатой элиты не остановится ни перед чем, чтобы обеспечить свою власть, что им удается благодаря контролю над фиатными деньгами, предоставляющим им эту возможность как минимум больше века. Так что же может их замедлить?

Последняя отчаянная попытка установления «мирового» контроля приходит в виде цифровых валют центральных банков (CBDC). Признание технологии блокчейн заставило финансистов метаться, пытаясь каким-то образом подражать Биткойну. Они видят потенциал, но не могут понять, как ему противостоять или поставить на него узду. CBDC имеют потенциал предоставить механизмы контроля, которые играют на их грязных руках, уменьшая затраты на эмиссию, позволяя бесконечно создавать валюту и имея «кнопку убийства», чтобы заморозить средства «плохих граждан» одним нажатием клавиши. Эти качества безгранично привлекательны для жадных торговцев властью, зарабатывающих на фиатной денежной системе. Но деньги должны быть аполитичными, они должны быть нейтральным товаром, выполняющим одну и ту же функцию в руках любого пользователя. Как только деньги становятся оружием для привилегированных, они перестают быть нейтральными и теряют свою доброжелательность как социальный инструмент. Когда эта доброжелательность уходит от инструмента, она ослабляется в обществе. Возможно, CBDC окажутся своего рода испытанием на чистоту, которое разделит тех, кто готов проглотить ложь и обман, пропагандируемые мейнстримом, и тех, кто способен увидеть и осознать искаженную природу нашей устаревшей денежной системы, ощущая, что что-то явно не так?

В борьбе за сердца и умы, даже самая лучшая пропаганда мало что значит, если явная истина видна издалека. Когда истина, лежащая в основе каждой финансовой транзакции, основана на лжи, возможно, пришло время перезагрузки. Биткойн — это абсолютная истина, которую можно проверить в любой момент, быстро взглянув на реестр, который работает каждую секунду каждого дня с 3 января 2009 года. Я верю, что эта новая, проверяемая форма истины изменит то, как мы взаимодействуем друг с другом, потому что базовый слой нашей социальной структуры будет возвращен в то же состояние, которое мы все ощущаем глубоко внутри себя. Мы любим считать себя честными и целостными существами, поэтому жить в мире, который так сильно искажен учреждениями, управляющими нашими жизнями, — значит жить ложью.

Добро пожаловать в Биткойн.